KazAnalytics

Аналитический портал Ближний Восток и Центральная Азия

Идлиб придется заморозить

Идлиб придется заморозить

03.03.2020

Ситуация в провинции Идлиб обострилась после того, как 27 февраля боевики из радикальной исламистской группировки «Гейят тахрир аш-Шам» («Организация освобождения Сирии») начали контрнаступление на позиции правительственных войск. САА ответила огнем, под который попали наступавшие вместе с джихадистами турецкие военнослужащие. 36 из них погибли. Как может развиваться ситуация в Идлибе, «Военно-промышленному курьеру» рассказал ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Станислав Иванов.
– Насколько прочно положение президента Турции в стране и партии, если он решился на масштабное вмешательство в Идлибе?

– Пока Эрдогану не стоит сильно беспокоиться, хотя и прочным его положение не назовешь. Со времени предотвращения военного переворота в 2016 году эксперты много говорили о том, что Турция разделилась: половина населения поддерживает Эрдогана, другая против. Последние президентские выборы, где он одержал победу, показали примерно такой же расклад сил. Парламентские и муниципальные выборы, прошедшие позднее, оказались для Эрдогана неудачными: в обеих столицах – Анкаре и Стамбуле его партия проиграла.Турецкий лидер пытается балансировать между различными политическими силами и экономическими структурами, которые привели его к власти. И ему удается находить точки соприкосновения с электоратом, в том числе с курдами. Как ни парадоксально, в районах их компактного проживания процент голосования за Эрдогана и за Партию справедливости и развития оказался выше, нежели в турецких районах.

– Несмотря на то, что курдский политический и военный лидер Абудлла Оджалан с 1999 года отбывает пожизненный срок в турецкой тюрьме?»

– Да. Как я понимаю, с Оджаланом очень плотно работают турецкие спецслужбы, и если он делает заявления через своих адвокатов или другие каналы, то они готовятся турецкими кураторами. Эксперты полагают, что верхушка Рабочей партии Курдистана, в которой, кстати, больше турок, чем курдов, в последнее десятилетие напичкана доверенными лицами и агентами турецких спецслужб. И они во многом делают то, что выгодно властям. Поэтому я считаю, что курдская проблема уже давно отошла на периферию политической жизни в Турции. В парламенте есть фракция прокурдской Партии демократии народов, в которой часть депутатских мандатов также получили турки. Она борется за права не только курдов, но и других национальных меньшинств: армян, греков, персов, крымских татар, черкесов, чеченцев. Поэтому, я считаю, Эрдоган использует курдский фактор как предлог, чтобы развязать себе руки для действий в Сирии. А в самой Турции курдская проблема в последние годы остро не стоит.

– Как в армии оценивают Эрдогана, ведь после неудавшегося путча он устроил серьезную чистку госаппарата и силовых структур?

– Армия лояльна своему Верховному главнокомандующему и вряд ли стоит ожидать, что военные примутся повторять пройденное. Это была акция, позволившая президенту, уже не премьер-министру, Эрдогану в новой президентской республике укрепить свое положение и сплотить вокруг себя новую армию и созданную им командную элиту. Масштабная боевая операция в Сирии дает возможность военным проявить себя. Поэтому после событий на площади Таксим Эрдогану нет непосредственной угрозы ни со стороны курдов, ни от армии. Держать руку на пульсе необходимо, памятуя о поражениях на выборах в Стамбуле и Анкаре. Да, есть недовольные его политикой, но свергать президента, менять строй в стране – сегодня в Турции нет таких сил.

– Каково положение Эрдогана в партии?

– Пока нет оснований говорить о том, что оно пошатнулось. Его авторитет высок, партия сплотилась вокруг лидера. Но что касается влияния самой ПСР в народе… Проигрыш в Стамбуле заставил Эрдогана задуматься о том, что есть проблемы, их нужно решать. Вполне возможна новая чистка партийных и силовых структур. То есть сегодня Эрдоган контролирует ситуацию, и говорить о том, что в ближайшие год-два сменится режим, президент уйдет на покой, я бы не стал. Сегодня у него нет конкурентов и организованной оппозиции. Возьмем Республиканскую или Национальную партии – они могут представлять определенную силу только в союзе, но единства между ними нет.

– А «Братья-мусульмане»?

– Прежде всего движение «Братья-мусульмане» в отличие, скажем, от прокурдской Демократической партии народов не входит в парламент. «Братья» поддерживают исламистскую партию, но держатся в тени. Это своего рода политическая, религиозная сила, которая осуществляет тесную связь с сирийскими и египетскими «Братьями-мусульманами». Отмечу, что у турецкого президента и движения исламистов самые тесные отношения. Однако у себя в стране Эрдоган не позволяет ему вольностей да там и нет такой мощной группировки, как в Сирии. Но «Братьев-мусульман» в САР или АРЕ Эрдоган активно поддерживает. В Египте ставка не «сыграла» – исламисты откровенно «достали» народ своими ультрарелигиозными взглядами и действиями, военным не составило труда отстранить исламистов от власти. С 2011 года, начиная с событий «арабской весны», Эрдоган делает ставку на них в Сирии. Как бы они там ни назывались – «Джабхат ан-Нусра» (запрещенная в России) или «Гейят тахрир аш-Шам», другие организации, но в их основе – идеология «Братьев-мусульман», суннитско-салафитского течения ислама.

Собственно, «Братья-мусульмане» и спровоцировали гражданскую войну в САР, когда в 2011 году возглавили выступления против Башара Асада. Президент Эрдоган изначально их поддержал. Он будет до конца цепляться за них в расчете на то, что движение мирным или военным путем возьмет власть в Дамаске. Объективно арабо-суннитское большинство – почти 70 процентов граждан САР. А это солидная электоральная база для вооруженной оппозиции, во главе которой стоят «Братья». Главе Турции не удалось на волне «арабской весны», с наскока привести к власти исламистов, и теперь реализуется новый вариант проникновения в Сирию. Ранее Эрдоган пытался создать зону безопасности в северных районах страны, обращался к НАТО и в США за помощью, но там ему однозначно отказали в поддержке. И только когда он начал сотрудничать с РФ и ИРИ в формате Астанинского процесса, ему позволили провести три военно-карательные операции – «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» и «Источник мира», задекларированные как борьба с терроризмом. Как оказалось, у Эрдогана свое понятие об этом. В Сирии террористами были не боевики «Исламского государства» (запрещенного в РФ), а победители ИГ – курдские ополченцы и правительственная армия. Исламисты для турецкого лидера были и есть союзники. По сути дела с ними он и не воевал. Если возникали противоречия, турки и джихадисты всегда находили общий язык. Вся военная сила радикальных исламистов и вооруженной оппозиции из Сирийской национальной армии, которую Эрдоган сколотил и вооружил, обрушилась на курдских ополченцев. Раз не удалось получить марионеточное правительство «Братьев-мусульман» в Дамаске с наскока, значит, придется завоевывать Сирию по частям.

– Что мы и видим сейчас в Идлибе?

– Да. На этом плацдарме, включая северные и северо-восточные районы Сирии, по замыслу турецкого президента будет создано альтернативное государство со своей администрацией, силовыми структурами и «войском без Асада». Причем в одном из заявлений Эрдогана прозвучало, что к 2021 году он планирует довести численность подконтрольной Анкаре СНА до 100 тысяч военнослужащих.

– Масштабные планы, но насколько они реальны?

– В Турции сегодня до четырех миллионов сирийских беженцев. Около полутора миллионов сирийцев живут в Ливане, около миллиона – в Ираке, полмиллиона – в Иордании, 800 тысяч – в Европе. Общее число беженцев, оказавшихся не по своей воле вне Сирии, – до 7,5 миллиона. На неподконтрольных Асаду территориях проживают также семь-восемь миллионов человек: в Идлибе – до четырех миллионов, на северо-востоке арабские племена и курды (еще свыше 3,5 млн). Грубо говоря – 7,5 миллиона беженцев и около 7,5 миллиона сирийцев на неподконтрольных территориях. Если учесть, что на асадовских землях проживают лишь семь миллионов человек, мобилизационный ресурс у Эрдогана солидный.

– А если все же будут проведены парламентские и президентские выборы, этот электорат тоже скажет свое слово?

– Конечно. Анкара рассчитывает, если в будущих выборах примут участие беженцы из лагерей под контролем ООН в Турции, Ливане, Ираке, Иордании, других странах, в провинциях Идлиб, Алеппо и на восточном берегу реки Евфрат, есть возможность мирным путем сменить режим Асада в Дамаске.

– Хватит ли у Эрдогана на это сил и средств?

– Турецкий лидер попытался отодвинуть курдов от нефтепромыслов на северо-востоке Сирии и за счет продажи ресурсов подпитывать своих союзников и сателлитов, СНА, понемногу начал помогать населению, которое переселяется в этот район. То есть Анкара рассчитывает на содействие международных организаций и пытается наладить хозяйственную деятельность на подконтрольных территориях. Сейчас основная задача Анкары – удержать контроль над Идлибом как основным рубежом своего плацдарма в Сирии.

– Председатель турецкой партии «Ватан» Догу Перинчек заявил, что необходимо установить прямые отношения с Сирией для того, чтобы вместе с Дамаском уничтожить сепаратистов из Рабочей партии Курдистана. Это реально?

– Это из области фантастики. Турецкий лидер еженедельно заявляет, что Башар Асад – нелегитимный президент, виновник гибели миллиона сирийцев и государственный террорист. Но и глава Сирии в долгу не остается – назвал военные операции турецкой армии на территории САР актами терроризма и нарушением суверенитета. Это непримиримые политические противники. По отношению к курдам у них также нет точки соприкосновения. Нет у Дамаска и повода вместе с Анкарой идти войной на своих курдов. Во время «арабской весны» курды выходили на мирные демонстрации и требовали предоставить гражданство примерно тремстам тысячам курдов, не учтенных во время переписи еще во времена Хафеза Асада. Башар формально предоставил им гражданство. Так что антагонизма между центральной властью и сирийскими курдами нет. Курды заявляют, что они готовы к переговорам с Дамаском, более того, при посредничестве сотрудников Российского центра примирения и сотрудничества их делегация провела переговоры в Хмеймиме – они выразили намерение принять участие в работе Комитета по конституционному устройству будущей Сирии. Однако Асад и оппозиция продолжают игнорировать курдов, в Женеву их не приглашают. Курды в САР в течение всей гражданской войны придерживались нейтралитета по отношению к правительству и президенту САР. Им все равно, кто будет править в Дамаске, главное, чтобы их национальные права и свободы были закреплены в новой конституции.

– Кто сегодня противостоит объединенным силам протурецкой оппозиции в Идлибе?

– Помимо сильно поредевшей за годы войны армии Асада, около 80 тысяч иранских и проиранских боевиков. Часть сил КСИР, есть отряды «Хезболлы» – ливанцы воюют в Сирии на ротационной основе, нарабатывая там боевой опыт. Действуют бригады шиитской милиции «Хашд аш-Шааби» из Ирака, афганцы-хазарейцы, пакистанские шиитские отряды, йеменские хоуситы и даже палестинцы.

В Сирии региональные державы Иран и Турция уже давно ведут прокси-войны. Опосредованно там действуют и монархии Персидского залива, свои интересы имеет Иордания. Нельзя сбрасывать со счетов Израиль. Общее внешнее вмешательство в сирийские дела велико. Как ни парадоксально, участие России минимально. Да, там есть две наши базы, мы помогаем сирийцам овладевать сложными образцами вооружений, но нет оккупационных войск и патрулирование границы на северо-востоке страны силами военной полиции РФ нельзя рассматривать в этом качестве. Оно скорее предназначено для сдерживания Турции.

– Чем, на ваш взгляд, закончится противостояние в Сирии?

– Есть несколько вариантов. Правительство Асада берет курс на медленное выдавливание «вменяемой» оппозиции и радикальных исламистов из Идлибской зоны деэскалации. Насколько это возможно? Сложно ответить. В провинцию Идлиб ранее эвакуировали боевиков и их семьи со всей Сирии, и сегодня там образовался анклав, в котором насчитываются до четырех миллионов человек, из них около двух миллионов – коренные жители. Как убедить их покинуть родные места? Если силой оружия, то впереди большие человеческие жертвы да и столкновение с Турцией неизбежно. Поэтому Дамаск вряд ли пойдет на радикальное решение вопроса. К тому же в Турцию, а затем в Европу хлынет миллионный поток беженцев. Это сильно напрягает Париж и Берлин, поскольку новый поток выходцев с Ближнего Востока ЕС принять не сможет. Если все же правительственные войска сумеют дойти до границы с Турцией, то местное арабо-суннитское население и туркоманы начнут партизанскую войну. Измотанная десятилетней войной армия САР неспособна удерживать такую большую территорию, а пограничных войск в Сирии никогда не было. Вряд ли проиранские шиитские наемники смогут долго оставаться в стране. Нельзя забывать о том, что подавляющее число сирийцев – арабы-сунниты, которые крайне враждебно воспринимают шиитское вмешательство извне. Думается, самым правильным вариантом будет замораживание ситуации в Идлибе. Нужен мирный договор, консервирующий положение в этой провинции хотя бы на время. Асад должен прежде всего договориться со своим народом. Но пока Иран «давит» на Дамаск, а Анкара на оппозицию, пока есть коренные разногласия и противоречия между сирийскими суннитами и алавитами (шиитами), нация не может объединиться и закончить гражданскую войну. Поэтому Идлиб – ключевой пункт в дальнейшей судьбе Сирии. Не следует забывать и о том, что другой стратегически важный район Сирии – восточный берег Евфрата – контролируют силы «Демократического альянса», основу которых составляют закаленные в боях с джихадистами ИГ курдские ополченцы, свыше 40 тысяч бойцов. К ним примыкают арабо-суннитские племена Заевфратья, логистическую и другую поддержку силам этого альянса оказывают спецназ и армейская авиация США. В этом районе и в курдской автономии «Рожава» проживают около 3,5 миллиона сирийских граждан, которые открыто не выступают против Асада, но предпочитают до принятия новой конституции жить самостоятельно. Финансово-экономической базой неподконтрольных Дамаску восточных районов Сирии являются добыча и экспорт нефти и нефтепродуктов. К сожалению, начавшийся было конституционный процесс заморожен, Башар Асад отозвал из Женевы свою делегацию. Раз нет переговоров по конституции, то под вопросом и остальные шаги: создание коалиционного правительства, выборы парламента и президента. Нужно приступить к отработке модели будущего мирного урегулирования в Сирии. Возможно, по ливанской или иракской модели: президент – араб-суннит, премьер-министр – араб-алавит, глава парламента – курд. Пусть баланс этноконфессиональных групп населения будет поначалу хрупким, но это лучше гражданской войны.

Другой альтернативой станет закрепление на время сложившегося на сегодня статус-кво, то есть временный раздел Сирии на анклавы: асадовский (арабо-алавитский) или проиранский, арабо-суннитский или протурецкий и курдско-арабский – проамериканский. Следует признать, что слепленное в 1920–1926 годах на осколках Османской империи во многом искусственно по лекалам колонизаторов сирийское государство оказалось после событий «арабской весны» 2011 года в глубоком кризисе. За 10 лет гражданской войны страна потеряла населения в процентном отношении больше любой из стран – участниц Второй мировой войны, города и населенные пункты лежат в руинах, треть сирийцев прозябают в палаточных лагерях за рубежом.

Сейчас главное – остановить кровопролитие и дальнейшее разрушение страны.

Оставьте свой комментарий к статье:

Архивы статей

Рекомендуем прочитать

Игра в признание афганского Эмирата: ход арабских Эмиратов

«На сегодняшний день ни одна страна официально не признала легитимность власти «Талибана» в Афганистане». По всей видимости, данная фраза, посвященная нынешнему талибскому статус-кво, уже стала фразеологизмом. К тому...

От поддержки к осторожности: эволюция отношений Саудовской Аравии с «Талибаном»

Истоки Советская оккупация Афганистана, начавшаяся в 1979 году и продолжавшаяся почти десятилетие, стала одним из ключевых эпизодов, сформировавшим в каком-то смысле ту реальность, в которой Афганистан проживает...

Стабильность национальных валют арабских монархий

Вот удивительно, казалось бы, абсолютные арабские монархии (не ограниченные ничем) сумели построить дисциплинированные общества со строгой системой ответственности, основанной на уважении своих народов и стабильных...

Государства Центральной Азии

Государства Ближнего Востока