14.05.2017

В постсоветский период развитие отношений центрально-азиатских стран с Китайской Народной Республикой (КНР) складывались в зависимости от уровня обоюдной заинтересованности друг в друге. На протяжении всего этого времени межгосударственные и межправительственные контакты носили интенсивный характер и дополнялись взаимными систематическими визитами региональных делегаций. В результате, Китай превратился в ведущего торгово-экономического партнера в регионе.

Тем не менее наибольшая активность КНР проявляется к РТ. И все бы ничего, однако, как утверждают многие специалисты, усилия Пекина сосредоточены на получении доступа к природным ресурсам Таджикистана (прежде всего, драгоценным и редкоземельным металлам).

Как известно, основным инструментом проникновения Китая в таджикскую экономику стало широкомасштабное льготное кредитование и инвестирование.

Но следует особо отметить, что китайские бизнесмены очень избирательны в выборе инвестпроектов. Они не вкладывают капитал в производящие и перерабатывающие мощности, которые способны в будущем составить конкуренцию производителям из КНР. Предпочтительными направлениями кредитования являются горнодобывающий сектор экономики и инфраструктура Таджикистана.

Касательно кредитов, еще в начале 2000-х годов руководитель Уральского регионального информационно-аналитического центра РИСИ (г.Екатеринбург) Д.С.Попов утверждал: «Пекин выделяет т.н. «дешёвые» кредиты на льготных условиях и на срок до 20 и более лет, которые на фоне труднодоступности ликвидных российских и западных финансовых ресурсов практически не имеют альтернативы. Возможность использовать их для быстрого решения насущных социально-экономических задач заставляет руководство Таджикистана постоянно наращивать долг перед Китаем. Этот путь развития экономики представляется глубоко порочным, поскольку лишь создаёт обманчивое впечатление быстрого роста основных макроэкономических показателей и ведёт к формированию долговой зависимости. Что же касается прямых инвестиций, то китайские банки и корпорации явно неохотно идут с ними в таджикскую экономику, практически полностью отдавая приоритет разнообразным кредитным схемам».

По истечению десятилетия ситуация не изменилась и, в итоге, на сегодня Китай является главным кредитором, что подтверждается и данными опубликованными в статье «Как Таджикистану откупиться от Китая?» (интернет-сайт «Stan Radar«, 16.01.2017г.): «Поднебесной страна задолжала в общей сложности почти $1,2 млрд. Это составляет более 52% от общего размера внешнего долга Таджикистана, который близится к $2,3 млрд.»

Несомненно, что усиление кредитной зависимости Таджикистана от Китая облегчает доступ китайских корпораций к природным богатствам и экономическим активам республики. Причем в РТ уже реализуется формула «инвестиции в обмен на природные ресурсы».

Одним из последних примеров этого является возведение китайской корпорацией ТВЕА Душанбинской ТЭЦ, строительство которой закончилось в декабре 2016 года (общая стоимость проекта $349 млн., из которых $17,4 млн. вклад таджикского правительства). Согласно условиям договора правительство РТ предоставляет Китаю лицензию на разработку месторождений редкоземельных и драгоценных металлов.

В частности, в 2014 году власти республики уже передали китайской компании ТВЕА право на проведение геологоразведочных работ на двух золоторудных месторождениях в Согдийской области (стоимостью около $30 млн.), а также права на разработку одного из угольных месторождений республики. А в 2016 году ТВЕА получила разрешение и начала разработку золоторудного месторождения «Восточная Дуоба» и «Верхний Кумарг».

Более того, по мнению представителей экспертного сообщества, в том числе эксперта по странам Центральной Азии А.Захватова, «Китай контролирует значительную долю мировых запасов редких металлов, используемых в наукоемкой и высокотехнологичной продукции — в компьютерной, бытовой и электронной технике. А также в солнечной энергетике, в космической технике и в производстве оружия».

Известно, что на сегодня геологическую разведку недр в РТ китайцы проводят совместно с таджикскими геологами. Причём специалисты из КНР активно пользуются советскими и таджикскими исследовательскими данными и сохранившейся инфраструктурой. Особой интерес для КНР представляет Памир.

По словам первого замначальника Главного управления геологии Таджикистана Р.Бахтдавлатова: «Горнорудная промышленность РТ в основном представлена китайскими компаниями. Действует такая система — берутся за основу советские данные и результаты работы, проделанной нашими учёными с 1992 года. И параллельно проводятся геологоразведочные работы. Китайцы пристально следят за любыми исследованиями коллег, касающимися оценки запасов драгоценных металлов на территории Памира.»

Справка: в массиве Памирских гор содержатся огромные запасы серебра, свинца, олова, полудрагоценных и драгоценных минералов. Особую ценность для горнорудной промышленности представляют месторождения около 20 редких металлов и редкоземельных элементов — бериллия, рубидия, цезия, лития, титана и тантала. В том числе радиоактивных — урана, актиния, радия, полония и ряда других.

Как заметили эксперты, именно кредитная политика является основным инструментом продвижения китайских интересов в Таджикистане. Причем китайский капитал в республике предпочитает вести работу с теми местными элитами, которые способны лоббировать интересы Пекина.

В этом контексте интересна позиция доцента кафедры международных отношений Евразийского университета им.Л.Гумилева (Казахстан) А.Ногаевой на одном из семинаров в декабре 2016 года, касающегося использования «мягкой силы» крупными державами в Центральной Азии и на Кавказе. Она отметила: «… улучшение странового имиджа посредством привлечения иностранных студентов — результат большой работы властей Китая. Она не дает быстрых результатов, но рассчитана на долгосрочную перспективу. Такая политика способствует возникновению лояльных к Китаю сил по всему миру. С «мягкой силой» у Китая все хорошо…».

В принципе, имея финансово-экономические рычаги давления на таджикское руководство, Пекин уже добился в январе 2011 года уступок от Душанбе (Соглашение «О демаркации границы и урегулировании территориальных споров», согласно которому КНР передано более 1 тыс. кв. км на территории Мургабского района на Восточном Памире, где сейчас работают добывающие китайские компании).

В этой связи необходимо уделить внимание следующему вопросу. Сложилось так, что военно-политическая роль в регионе отведена России, а «роль банкира, бизнесмена и спонсора» принадлежит Китаю (что, в принципе, как считают политологи, пока позволяет избежать конкурентной борьбы между Москвой и Пекином в Центральной Азии).

Однако, не исключено, что рост государственной задолженности, а также целенаправленная персональная работа с ведущими элитами, могут являться не только инструментами продвижения интересов Китая в Таджикистане, но и привести к трансформации политического курса Душанбе. Как видится, вложив немалые финансовые средства, КНР напрямую заинтересована оказывать содействие в сохранении стабильности политического режима в Таджикистане, «обеспечивая безопасность китайских предприятий и других экономических объектов в РТ».

По мнению эксперта Российского института стратегических исследований А.Куртова, «этот процесс уже наблюдается. Внешняя политика Таджикистана в определенной степени переориентируется на Китай, уменьшая связи с Россией».

Таким образом очевидно, что наращивая своё экономическое присутствие в Таджикистане, Китай получает доступ к активам таджикских предприятий и месторождениям полезных ископаемых. Причем усиление кредитной зависимости РТ от КНР создает для Душанбе новые и пока недооцененные риски, в том числе и в политической сфере. В этой связи экономические отношения двух стран нельзя назвать безоблачными и тем более равноправными.