10.06.2017

Утром 7 июня т.г. мировые информационные агентства запестрели заголовками о стрельбе в здании парламента Ирана и взрыве в мавзолее им.аятоллы Хомейни в окрестности Тегерана, в результате которых имеются жертвы и раненные (по последним данным, число погибших 17, пострадавших – 52, однако, эти цифры, возможно, будут меняться в сторону увеличения).

Нападавших на парламент, как указывается, было 4 человека. Спецслужбы уничтожили трех экстремистов, четвертый подорвал себя, а в мавзолее один смертник подорвал себя, второй погиб при перестрелке с полицией. Ответственность за нападения в Иране взяла на себя террористическая группировка «Исламское государство».

Исламская Республика Иран — страна закрытая, более подробных данных о личности нападавших и об их мотивах вряд ли увидим в открытом доступе.

Исходя из общей ситуации в этой стране, а также в условиях дефицита информации для анализа, можно только предположить различные версии.

В первую очередь на ум приходит мысль о том, что это «ответка» за активное участие Ирана и поддерживаемой им шиитской организацией «Хезбаллах» в сирийском конфликте на стороне президента Асада. Иран в последнее время, несмотря на значительные потери в своих людских, финансовых и военно-технических ресурсах (в СМИ несколько раз появлялась информация о гибели иранских генералов в Сирии), все глубже втягивается в многовековое шиитско-суннитское противостояние. Это, в свою очередь, давно раздражает аравийские нефтедобывающие монархии, большинство населения которых сунниты.

Следующей версией, которую нельзя сбросить со счетов, является то, что эти террористические атаки были совершены внутренними силами, недовольными нынешним исламским режимом в стране. Спектр этих сил разнообразен. Они многочисленны, в то же время разрознены. В эту категорию можно отнести:

— оппозицию (в том числе условно либеральная, поддерживаемая Западом), которая в целом слабоорганизована и ограничена в своих действиях в связи с жестким административно-полицейским и контрразведывательным режимом в стране;

— студенчество и молодежь, которые тяготеют к светскому (западному) направлению развития страны. Многочисленные студенческие волнения в прошлом жестоко подавлялись силами КСИР (Корпус Стражей Исламской Революции) и их лидеры были истреблены или осуждены на длительные сроки;

— национальные меньшинства, основные из которых – азербайджанцы («азери») и курды, которые недовольны своей второсортной ролью в стране по сравнению с титульной нацией – персами. Например, по неофициальным данным, численность азербайджанцев (шииты) и туркмен составляют от 30 до 50% населения страны, хотя по официальной статистике – не более 15%. Эти национальные меньшинства не имеют своих школ, средств массовой информации на своих родных языках. Курды (сунниты) неоднократно поднимали восстание, в рамках борьбы создания «Большого Курдистана» — курдского государства на считающихся своими исконных землях, ныне находящихся в составе четырех государств – Ирана, Ирака, Турции и Сирии. Периодически вспыхивающие такие сепаратистские движения также подавляются с особой жестокостью.

Если попытаться несколько глубже вникнуть в специфическую сферу обеспечения безопасности важных объектов и охраняемых персон, то  вызывает удивление тот факт, что террористы проникли в строго охраняемое здание парламента с оружием в стране, где только за фотографирование на улице можно попасть в тюрьму как иностранный шпион.

Возникает вопрос – был ли сговор с охраной или вовсе кто-то из них был завербован террористами. Как правило, все государственные здания охраняются силами КСИР – элитными частями Вооруженных Сил страны. Отдельные входы существуют для мужчин и женщин не только в таких государственных зданиях, но и в аэропортах, вокзалах, общественном транспорте. Была информация, что террористы проникли в здание в женской одежде. Неужели, офицер (женщина) на женском входе не могла отличить мужчину от женщины и обнаружить автомат под хиджабом? Установлены ли на входе металлодетекторы, если да, почему они не сработали?

Если предположить, что это был вооруженный прорыв со стрельбой, то по существующей мировой практике все окрестные кварталы парламента наверняка напичканы камерами видеонаблюдения, не говоря уже об оперативном прикрытии силами местных спецслужб. Неужели террористы не вызвали подозрение уже на подходе к зданию? О просчетах контрразведки, которая не могла заранее выявить этих людей и предотвратить эту трагедию, говорить не приходиться.

Вместе с этим следует отметить, что «Катарский кризис» начался за два дня до теракта в Тегеране — 5 июня. Тогда Саудовская Аравия, Египет, Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн объявили о разрыве дипломатических отношений с Катаром. Такое решение было принято из-за подозрений в том, что Доха поддерживает исламистские группировки, включая «Братьев-мусульман», «Исламское государство» и «Аль-Каиду».

Объявление о разрыве дипотношений прозвучало спустя всего две недели после того, как на саммите в Саудовской Аравии представители арабских стран продемонстрировали единство в присутствии президента США Д.Трампа. Американский лидер также горячо приветствовал демарш в отношении Катара в своем твиттере, выразив надежду, что эта мера «станет началом конца ужаса терроризма».

Согласно данным из СМИ, скорее всего, поводом для дипломатической блокады Катара стал выкуп Дохой за похищенных в Ираке в 2015 году членов королевской семьи. Катар заплатил террористам до миллиарда долларов. Причем некоторые издания пишут, что около €400 млн. осело в Иране. €300 млн должны были получить связанные с ним через «Хезболлу» иракские боевики. Остальное было передано связанной с «Аль-Каидой» сирийской группировке «Тахрир аль-Шам». Со своей стороны Саудовская Аравия, ОАЭ и Египет восприняли сделку как форму финансирования терроризма. Но особенно Эр-Рияд разозлила роль и доля его главного соперника в регионе — Ирана.

Тем не менее, Иран, который до настоящего времени не подвергался столь дерзкой террористической атаке в самой столице, оказался неспособным отреагировать должным образом. Можно ли сказать, что террор начал прощупывать относительно спокойный Иран? Атака на парламент – это сигнал спящим радикалам для активизации? Следует ли полагать, что это не последний акт такого характера?