12.03.2017
Ирак после вторжения США в 2003 году и захвата в июне 2014 года террористами ДАИШ (ИГИЛ, «Исламское государство», ИГ) части иракской территории превратился в арену военно-политического соперничества мировых и региональных государств.
Политический вакуум, возникший с 2013 года из-за разногласий между иракскими политическими группировками по поводу назначения нового премьер-министра, позволил боевикам «Исламского государства» достичь быстрого успеха и захватить ряд городов и районов Ирака.
Из-за политического кризиса официальный Багдад в первый год активизации ИГ в стране не предпринял каких-либо серьезных мер по противодействию боевикам и распространению их идеологии, угрожавшей безопасности и территориальной целостности Ирака. Только во второй половине 2015 года началось более активное противостояние. Но кардинальную борьбу с ДАИШ спланировали и стали реализовывать в 2016 году в виде операций по освобождению провинции аль-Анбар.
На текущий момент наиболее важной задачей для Сил народной мобилизации Ирака (СНМ) является операция по освобождению Мосула, административного центра северной провинции аль-Анбар, начавшаяся 17 октября 2016 г. по приказу премьер-министра Ирака Хайдера аль-Аббади. Битва за Мосул продолжается уже шестой месяц, сопротивление боевиков оказалось сильнее, чем предполагалось.
Однако, так называемая «мощная оборонительная стратегия» ИГ не главное. Имеются несколько иные причины затягивания с крупномасштабной операцией по освобождению административного центра. Преимущественно это вопрос управления Мосулом после ДАИШ, поскольку каждый из внутренних и внешних игроков имеет особую позицию.
По мнению экспертов, ситуация вокруг Мосула после освобождения города от ИГИЛ может обостриться из-за столкновения интересов сразу нескольких ключевых участников коалиции, в частности шиитской милиции и курдской «Пешмерги», протурецки настроенных туркменских подразделений на севере и западе от Мосула, иракского правительства и руководства иракского Курдистана. Возможно обострение политического конфликта в стране, который уже ранее доходил до уличных столкновений в Багдаде весной и летом 2016 года, когда шиитские радикальные организации (Организация Бадра, сторонники радикального шиитского проповедника Муктады ас-Садра) блокировали центральные районы столицы с требованиями политической отставки правительства.
Кроме того, эксперты полагают, что избранная модель управления Мосулом после ликвидации джихадистов может быть распространена и на весь Ирак. Поэтому освобождение Мосула можно назвать прекращением «Исламского государства» в Ираке, но не самого существования группировки в целом. ДАИШ после освобождения Мосула ослабнет, но не исчезнет.
США являются основным надрегиональным игроком, принимающим участие в операции по освобождению Мосула. Штаты в 2003 г. вторглись в Ирак для свержения саддамовского режима, но после решительных протестов правительства Нури аль-Малики были вынуждены покинуть иракскую территорию к концу 2011 года. Однако это не соответствовало долгосрочным интересам американцев.
Вашингтон искал новый повод для возвращения в Ирак и такая возможность появилась с созданием ИГИЛ. Исходя из этого существует мнение, что захват Ирака джихадистами стал возможным из-за предательства отдельных внутренних элементов при координации с США.
Вне сомнений, что благоприятным фактором присутствия США в Ираке под военным прикрытием является смена поколения силовых и политических властей в Багдаде. Американцы после свержения саддамовского режима попытались оказать влияния на первое поколение должностных лиц страны, таких как Джалал Талибани и Ахмед Чалби, но не преуспели в этом.
Теперь же, принимая во внимание то, что первое поколение иракских значимых фигур либо погибли, либо сошли с политической сцены из-за болезни и престарелости, США рассчитывают оказать влияние на новое поколение во властных структурах Ирака, в том числе на парламентских выборах 2018 года.
Стратегия США по управлению Мосула после ДАИШ направлена на то, чтобы большой контингент американских войск остался в административном центре. Несмотря на то, что США настаивают на ключевой роли центрального правительства Ирака, в то же время добиваются уступок от официального Багдада, поднимая такие вопросы, как передача управления Мосулом иракским курдам и возвращение к власти таких лиц, как бывший губернатор провинции Найнава Эсил ан-Нуджайфи.
Другими игроками, влияющими на ситуацию в Ираке, являются Иран, Турция и Саудовская Аравия.
Иран активно поддерживает шиитский вектор по передаче власти в Мосуле официальному правительству Ирака, без участия каких-либо других группировок в политических процессах административного центра.
Турции также старается не упустить возможности решать свои вопросы относительно курдов. Так, например, еще до начала операции по освобождению Анкара разместила армейский контингент на базе Баашика к северу от Мосула, что вызвало трения между турецким президентом Реджеп Тайипом Эрдонагом и иракским премьером Хайдером аль-Аббади.
Турция давно стремится к наращиванию своего политического и экономического влияния в Ираке. Для реализации своих амбиций Анкара провоцирует межэтнические столкновения в Талл-Афаре, претендуя на защиту прав этнических туркменов и прибегая к религии в поддержку мусульман-суннитов в Мосуле.
Хотя после того, как иракские войска взяли в окружение базу Баашика, Турция не смогла осуществить какие-либо вылазки, а угрозы Эрдогана так и не реализовались. Заявления турецких властей указывают, что они проводят курс на управление провинцией Найнава с акцентом на арабов суннитского толка. Точнее, Анкара желает, чтобы Мосулом управляли протурецкие местные силы.
Саудовская Аравия, хотя и не принимает непосредственного участия в битве за Мосул, но использует другие рычаги влияния на развитие ситуации в регионе.
Эр-Рияд с самого начала присутствия шиитов в органах власти в Ираке прилагал максимум усилий к очернению облика шиитов. Подтверждением тому – их попытка лишить премьер-министра Нури аль-Малики вотума доверия во втором сроке его правления и поощрение иракских курдов к отказу от коалиции с шиитами. После открытия саудовского посольства в Багдаде и консульства в Иракском Курдистане (г. Эрбиле) Саудовской Аравии стало легче. Режим Сауда пользуется большим влиянием в западных провинциях Ирака и поэтому в последние годы использовал местные и политические фигуры, такие как Эсил ан-Нуджайфи и Рафи аль-Исави, имеющих амбициозные планы в провинциях Найнава и аль-Анбар. Саудовский режим, подобно Турции, желает управления провинцией Найнава под началом арабов суннитского толка, а также образования суннитской автономии, состоящий из двух провинций аль-Анбар и Найнава.
Вполне очевидно, что вмешательство внешних игроков (США, Турции, Саудовской Аравии и Ирана) во внутренние дела Ирака, в том числе по вопросу об участи Мосула после ИГИЛ, негативно сказывается на боевых возможностях иракской армии и существенно затягивает освобождение административного центра от джихадистов. Однако изгнание боевиков будет началом других актуальных проблем для Ирака — религиозной (противостояние шииты — сунниты) или национальной (курды — арабы). Причем следует учитывать, что нефтяные месторождения вокруг города — ценный источник дохода для иракского и курдистанского руководства, за который уже ведется борьба, пока что только политическая.
