18.11.2016
Как известно, с 1974 года нефть является главным источником дохода для Сирии. В 2006 году нефть и сельское хозяйство вместе составили половину ВВП страны. До нынешнего военного кризиса Сирия полностью удовлетворяла свои энергетические потребности собственными ресурсами. Экспортные поставки имелись, но в незначительных объемах.
В ином ракурсе обстояли дела с энергоносителями у соседей Сирии: Турции, которой не хватало ни нефти, ни газа; Ирака, у которого есть запасы, но слабое центральное правительство и нестабильность; не имеющего ничего из энергоресурсов Ливана.
В 2003 году была открыта первая нитка Арабского газопровода – от месторождений на территории Египта в Иорданию и далее в Сирию и Ливан. К 2007 году Египет добывал 62 млрд кубометров газа, из которых около 20 отправлял на экспорт (в том числе и в Израиль, построив для этого ответвление от Арабского газопровода). Египет чувствовал себя вполне уверенно, став значимым игроком регионального рынка, постепенно наращивая сбыт газа по трубопроводу.
9 июля 2008 египетский газ пришел в Сирию – в хранилище газовой электростанции Дейр-Али под Дамаском. В мае 2009 Египет и Турция договорились о том, что Арабский газопровод через территорию Сирии дойдет до Турции, где соединится с газопроводом «Nabucco», чтобы стать альтернативой поставкам российского газа в Европу.
В том же 2009 году Катар делает Египту и Сирии предложение, согласно которому катарский газ также использует данный трубопровод. С Саудовской Аравией уже согласована прокладка нового газопровода по ее территории, с Иорданией – стыковка с Арабским газопроводом, с Турцией – стыковка с «Nabucco» и прокладка до Европы. Сирия должна была получать приличные деньги за транзит.
Для Катара это был бы прорывный проект. В данном случае речь шла о реализации газа из сверхгигантского углеводородного месторождения «Парс». Расположено оно в Персидском заливе, при этом территориально принадлежит частично Ирану (для него это – Южный Парс) и частично Катару (для него это – Северный купол). Если «делить» по нефти, то запасы Ирана – 18 млрд баррелей, запасы Катара – 27 млрд баррелей. Если «делить» по газу, то 14,2 трлн кубов – «иранский» и 13,8 трлн кубов – «катарский».
Переработать такое количество газа в сжиженный не способен был даже Катар. Доха и стоящие за ним саудиты проектом расширения Арабского газопровода пытались сразу разрешить многие вопросы. Вскрыть Северный купол, опередив тем самым находившийся в то время под западными санкциями Иран. Увеличить сбыт в ЕС, уменьшив долю Газпрома. Оживить проект «Nabucco», который буксовал и буксует по причине нехватки газа. Усилить свои позиции в Турции и усилить саму Турцию по отношению к России (доля российского газа на рынке Турции – 63%). Усилить свое влияние в Сирии.
Однако руководство Сирии, находящееся под иранским влиянием, под нажимом Тегерана (давнего и практически единственного союзника в регионе) отказалось от предложении Катара и Саудовской Аравии, тем самым ожесточив против себя руководство Дохи и Эр-Рияда. К тому же, после свержения Саддама Хусейна к власти в Ираке пришло опять же шиитское большинство.
В том же 2009 году, как только стало известно о планах Катара, свое предложение Сирии сделал и Иран – Исламский трубопровод. Предполагалась ветка из иранского Южного Парса через Ирак (попутно добирая и его газ) в Сирию, минуя Турцию, на берег Средиземного моря, чтобы там организовать производство сжиженного газа.
Сирии предложение Ирана было более привлекательным по нескольким причинам. Во-первых, наличие сирийско-турецких пограничных проблем существенно влияло на политико-экономические отношения. Во-вторых, Сирия не желала усиления Турции, которая при «скрещивании» Nabuuco c Арабским газопроводом становилась транзитным хабом для ЕС. Поэтому выбор Асада был однозначен: «да» Ирану, «нет» – Катару. Но тонкий нюанс: отказ Катару состоялся, а вот подписание меморандума с Ираном в 2009 – нет.
Дело в том, что был, есть и будет у Сирии еще один союзник – Россия. Иранский газ в Европе в планы России не входил. В этой связи пойти наперекор семейным традициям и интересам союзника Дамаск не мог.
Все в том же 2009 году к разведке месторождений на шельфе Сирии приступила небольшая американская геологоразведочная компания US Geological Survey (чисто геологоразведочная, не являющаяся собственностью ни одного добывающей компании). В 2011 году она отчиталась перед сирийскими заказчиками: на территории в 2900 кв км, на границе с Ливаном, найдено нефтяное месторождение Джабаль Нафти. Его ориентировочная емкость – от 3 до 17 млрд баррелей. Эта цифра совершенно фантастическая и может катапультировать регион в ряды наиболее передовых стран – но только в случае, если заинтересованные стороны смогут договориться между собой и разрешить взаимные противоречия.
С Ливаном Сирия явно способна договориться – уровень взаимных отношений между странами традиционно высок. И вот только после этого, уже в разгар начавшейся гражданской войны, произошло «тихое событие», особо не замеченное СМИ: 25 июня 2011 года в иранском Бушере был подписан трехсторонний меморандум о строительстве Исламского газопровода.
23 декабря 2013 года Сирия заключила контракт с российской компанией Союзнефтегаз о проведении геологоразведки на территории Джабаль Нафти – в условиях продолжающейся гражданской войны. Союзнефтегаз решила заняться геологоразведкой возле берега, на котором несколько лет полыхает вполне серьезная война. При этом Союзнефтегаз – компания не только разведочная, но и добывающая. К работе Союзнефтегаз приступила весной 2014 году. В конце июля 2014 года Союзнефтегаз работу закончил, но об ее итогах доложился только Асаду. Информация строго засекречена.
Отказ Дамаска Катару явился толчком для компании по устранению Асада, где Доха на начальном этапе играла ключевую роль пытаясь по быстрому поменять власть в Сирии. Резво возникшее квазигосударство ДАИШ аккуратно, как по линейке, перекрыло планировавшуюся трассу Исламского газопровода на территориях и Ирака, и Сирии. Очевидна и причина усилий Катара добиться свержения Асада: есть Асад — нет катарской трубы, нету Асада — есть катарская труба. Очевидна позиция Турции: есть Асад — нет катарской трубы, нету Асада — есть катарская труба. Очевидна позиция Ирана: есть Асад — нет катарской трубы, нету Асада — есть катарская труба. И даже позиция России становится намного более очевидна: есть Асад – есть Джабаль Нафти на паритетных началах с Сирией. Можно даже в деньгах прикинуть: в нынешних ценах ресурсы нефти в том месторождении стоят от 60 до 280 млрд долларов.
Сирийский газовый крест на сегодня продолжает существовать только в виде двух проектов, и многим зарубежным участникам конфликта уже очевидно, что такая ситуация будет сохраняться достаточно долго: Россия не намерена уступать диктату, Асад остается у власти, планомерно уничтожая ДАИШ.
И все это время американская коалиция по борьбе с ДАИШ пусть не сильно старательно, но утюжит территорию Ирака – опять же вдоль трассы предполагаемого Исламского газопровода. Причиной вялой войны американской коалиции против ДАИШ является то, что в случае наступления мира в регионе иранский газ в скором времени доберется до Европы. В этом случае, американцам придется грустно наблюдать, как европейские деньги идут не в их русло. Причем диверсификация поставок газа в ЕС, без сомнения, усилит позиции ЕС прямой конкурент экономики США.
Штаты организовали «демократизацию» Ливии – и гражданская война всех со всеми в разы уменьшила поставки нефти из этой страны в Европу. Штаты победили «химическое оружие Хусейна» в Ираке – и поставки нефти в ЕС сократились и отсюда. ДАИШ отсек Европу от иранского газа, присутствие России в Сирии отсекает Европу от газа катарского.
Но имеется надежда, что ситуация на Ближнем Востоке кардинально изменится. Новый американский президент имеет свои взгляды на ситуацию вокруг Сирии и неоднократно выражал в ходе своей предвыборной компании, что не согласен с противостоянием США и России в Сирии. По его словам, американские генералы прошлого «вертятся в гробах» от того, насколько глупа политика США на Ближнем Востоке.
