31.05.2018

Несколько лет назад в статье «Коннотации альтернатив религиозному экстремизму» рассматривался термин «традиционный ислам». Он присутствует в названии предстоящей в июле 2018 года в Уфе международной конференции вместе с именем великого духовного наставника Тасаввуфа Зейнуллы Расулева, и в связи с этим возможно в качестве вступления имеет смысл повторить некоторые положения той публикации.

В мусульманской религиозной среде впервые термин «традиционный ислам» был предложен Верховным муфтием Талгатом Таджутдином в начале 1990-х годов в ответ на новые реалии, несущие угрозу стабильности России и постсоветского пространства в целом.

Появление его вызвало неоднозначную реакцию как среди религиозных радикалов, так и части экспертного сообщества и было связано с возникшей в обществе потребностью противодействия привнесенным в Россию из-за рубежа в результате падения «железного занавеса» политизированным формам ислама.

Вместе с тем, в ответ на внешне кажущийся убедительным довод оппонентов, что ислам как истина един и не делим, на мой взгляд, было бы, наверное, корректнее употреблять расширенный термин «традиционное понимание ислама», «истинный ислам» или «пророческий ислам», как это предложил в свое время покойный Валиулла Якупов.

«Истинным исламом во всем мире принято считать ортодоксию суннитского большинства. В аутентичной мусульманской литературе данная ортодоксия обозначается как «ахлю ас-сунна ва аль-джамаа», что для большинства постсоветских россиян звучит как непроговариваемая абракадабра. Это стало второй причиной рождения нового термина. Российскому обществу нужно было предложить нечто удобоваримое, понятное, чем можно было бы оперировать в рамках возникшей дискуссии с импортированными трактовками ислама». Другими словами, «традиционный ислам» – это вынужденный термин, ориентированный, прежде всего, на аудиторию постсоветских государств.

«Данное словосочетание в какой-то момент пустилось в свободное плавание и стало осмысляться уже без оглядки на свое изначальное антисектанское значение. Его стали воспринимать не как условный аналог того самого непроговариевамого «ахлю ас-сунна ва аль-джамаа», а как полностью самодостаточный термин, семантика которого определяется его составляющими. Постепенно весь фокус внимания в словосочетании «традиционный ислам» сместился с понятия «ислам» на понятие «традиционный». Именно здесь и разворачивались основные интеллектуальные баталии. Участники дискуссии ломали голову над тем, какая же традиция имеется ввиду, что является критерием традиционности, оправдано ли деление религии на традиционную и нетрадиционную и так далее.

В результате этой возникшей фактически на пустом месте дискуссии на свет родилось несколько интерпретаций традиционного ислама. Неологизм, который был призван облегчить понимание исламских реалий, стал, напротив, поначалу только лишь запутывать.

Семантический анализ текстов касательно данной проблематики показывает, что «традиционный ислам» используется в четырех основных значениях. Отчасти эти значения пересекаются между собой, словно сферы накладываются друг на друга и, в принципе, при желании их можно рассматривать как грани или пазлы одного общего явления. Однако сами участники дискуссии, порой, не склонны были так считать».

Первое понимание традиционного ислама можно обозначить как российский ислам, или ислам со спецификой той или иной постсоветской страны. Часто в таком смысле словосочетание употребляют государственные и общественные деятели. Им прежде всего важно, чтобы мусульмане поддерживали государственность своей родины и жили в мире и согласии с представителями других конфессий. Именно это они и понимают под традиционным исламом.

«Второе понимание традиционного ислама можно обозначить как народный ислам. Как правило, о нем говорят номинальные, этнические мусульмане, в жизни которых ислам – не более, чем воспоминание о своей верующей бабушке. Другими словами, речь идет не о доктринальном исламе, не о том, как должно быть согласно канонам, а о реальной религиозной практике мусульман, остатки которой уцелели, отчасти деформировавшись, после эпохи воинствующего атеизма. Народный ислам является предметом живейшего интереса этнографов и объектом яростных нападок противников традиционного ислама, прежде всего сторонников политизированного ислама, почему-то пренебрежительно именующих его «бабайским», будто в этом слове есть нечто негативное.

В третьем понимании традиционный ислам – это национальный (например, татарский) ислам. Он рассматривается как достояние нации, которое, с одной стороны, является частью исторического наследия конкретного народа, с другой, залогом его выживания. При этом, например, татарские националисты по-разному расставляют акценты в «татарском» исламе. Для одних (прежде всего светских) – это джадидизм, т.е. модернизация, для других (прежде всего религиозных) – это кадимизм, т.е. консервативность.

И, наконец, четвертое понимание традиционного ислама – то, которого придерживаются сами практикующие мусульмане. Это ортодоксальный суннитский ислам, каким он был испокон веков во всем мусульманском мире. Другими словами, это ислам, представленный тремя религиозными науками, восходящими к самому Пророку: каноническим правом, догматическим вероучением и духовной этикой. В них и заключен смысл и суть исламской ортодоксии, той самой «ахлю ас-сунна ва аль-джамаа».

Здесь уместно отметить, что сторонников политизированного ислама, которые являются главными противниками традиционного понимания ислама, считают сектантами именно потому, что они стремятся изничтожить эту самую ортодоксальность ислама. Во-первых, они не признают канонических школ (мазхабов) в исламском праве, хотя по конъюнктурным соображениям, т.е. в целях маскировки, и могут внешне придерживаться того или иного, например ханафитского толка. Во-вторых, они категорически отрицают догматические школы ислама, во всей полноте раскрывающие послание Корана и учение Пророка, в том числе и матуридитскую, которую отличает особая веротерпимость и которую всегда исповедовали многие народы, в т. ч. башкиры и татары. И, наконец, в-третьих, они ведут ожесточенную войну с духовной этикой ислама, традиционно представленной суфизмом. Итак, политизированный ислам – это не чистый ислам, как любят говорить о нем его последователи, а секта в чистом виде, хотя подобная терминология и не всем по душе».

Это было подтверждено и «Грозненской фетвой», принятой большинством российских муфтиев в ходе прошедшей с 25 по 27 августа 2016 года в Чеченской Республике Всемирной конференции мусульманских ученых на тему: «Кто они – люди Сунны и согласия? Разъяснение и описание пути Ахлю-Сунна валь-Джама’а с позиции вероубеждения, мусульманского права и суфизма, и последствия отклонения от этого пути».

Данная фетва фактически сразу же с момента ее принятия вызвала целую бурю как в российском исламском социуме, таки и за рубежом. Ее эхо до сих пор отдается в России и особенно странах Ближнего Востока, и наверное еще долго будет звучать повсеместно, так как документ затронул «святая святых» и одновременно указал на первопричину захлестнувшего весь мир террора и смуты (или фитны).

«Грозненская фетва» четко определила в рамках нашего государства понятие суннитского традиционного ислама, который заключается в следовании матуридитской либо ашаритской акиде (вероубеждению) и одному из четырех четырех мазхабов (богословско-правовых школ): ханафитскому, маликитскому, шафиитскому и ханбалитскому, а в плане такой основы Ислама как Ихсан (Искренность) пути тасаввуфа.

И если относительно акиды и мазхабов, в плане следования им вопросов как среди большинства российских мусульман так и экспертного сообщества вопросов уже не возникает, то приверженность тасаввуфу до сих пор неоднозначно воспринимается и трактуется по той простой причине, что эту бесценную исламскую традицию за долгие годы атеистического безвременья удалось почти полностью уничтожить. А процесс её возрождения протекает весьма непросто.

На мой взгляд, причины этого, прежде всего в том, что в силу геополитических интересов западные страны сделали ставку на продвижение по всему исламскому миру прикрывающихся мусульманской религией сектантских течений, такфиристская идеология которых «идеально» вписывается в искусственное создание «управляемого хаоса». Так как везде, где они пускают свои корни мусульмане начинают убивать друг друга. Наглядным примером является «иблисское государство» ДАИШ (организация запрещена на территории РФ), которое как раз и пыталось реализовать крайнюю форму идеологии «заблудшей секты современности» на практике.

В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века, с падением «железного занавеса», ряд государств, официальная идеология которых далека от веками практиковавшегося на территории Российской Империи традиционного понимания ислама, обладающие мощными финансовыми ресурсами, устремились «окормлять» постсоветских мусульман как через отдельных миссионеров, так и через обучение в своих исламских учебных заведениях и издание соответствующей литературы. Это дало свои «горькие плоды» и напрямую отразилось на миролюбивом тасаввуфе, который воинственные представители этих сектантских течений, что называется, на дух не воспринимают. Во многом именно в связи с этим в течение долгого времени вплоть до 2015 года эта духовная традиция в российском медийном пространстве была табуирована официальными духовными структурами и экспертным сообществом, в том числе и в Урало-Поволжье.

Здесь уместно будет отметить наличие позитивных моментов возрождения тасаввуфа для России как государства, которые трудно все перечислить. Прежде всего – это привнесение большей искренности в поклонение (ибадат) практикующих мусульман, очищение их душ и избавление от порицаемых черт характера, которые в той или иной степени есть у каждого человека, таких как например: страсть, гнев, жадность, зависть и гордыня.

Если брать общественно-политический аспект, то здесь явственно проявляется значительный антиэкстремистский потенциал тасаввуфа.

Вместе с тем процесс небыстрого возрождения тарикатов имеет и другие естественные причины. Одна из них – то, что основные центры Тасаввуфа и его лидеры-муршиды, как правило, находятся за пределами России и стран СНГ.

Другая – это, на мой взгляд самое немаловажное, наряду с истинным тасаввуфом немало псевдообразований, прикрывающихся его добрым именем, как вывеской для привлечения в корыстных целях в свои ряды как можно большего числа адептов. Указанное обстоятельство обоснованно вызывает настороженность властей, официального духовенства и простых мусульман.

К этому примешивается и еще одна особенность, присущая не только тарикатам, но и в целом естественному делению в исламе на различные направления и течения (мазхабы, например), которая вызывает при определенных обстоятельствах абсолютно ненужную конкуренцию и непонимание. Наиболее яркий исторический пример этого – ложные доносы на Зейнуллу ишана Расулева со стороны сторонников другого шейха одного и того же Накшбандийского направления тасаввуфа, которые стали причиной его тюремного заключения и последующей длительной ссылки.

Еще одно препятствие – нашему постсоветскому мусульманину непросто попасть в тарикат тасаввуфа ввиду традиционной и естественной закрытости этой структуры.

И последнее, даже если направление этой духовной традиции вполне соответствует нормам шариата, вступление в тот или иной тарикат может оговариваться определенной процедурой, например обязательным личным присутствием шейха и будущего последователя-мурида во время обряда инициации или баяда, а также регулярным участием (тоже вживую) в еженедельных суфийских радениях (т.н. хатмах), либо оговаривается предварительным условием выполнения обязательных мусульманских предписаний (пятикратного намаза, поста в месяц Рамадан, выплаты закята).

Есть и еще один немаловажный момент: в случае, если даже и направление тасаввуфа, что называется верное и шейх-муршид высококлассный, его заместитель-халифа, коих может быть немалое число в зависимости от распространенности тариката, может не всегда оказаться тем самым подходящим для конкретного верующего духовным наставником. Порой, как показывает практика, он со временем может, что называется, сбиться с пути и повести своих подопечных мусульман не в том направлении, либо просто не подойти по психологическим и иным параметрам. Примером этого могут служить девиантные действия либо публичные заявления некоторых шейхов тасаввуфа, которые могут, как показывает практика в некоторых российских регионах, привести к серьезным конфликтам и даже дестабилизации ситуации. Но это никоим образом не может служить поводом или основанием для причисления того или иного тариката к т.н. «псевдосуфийским сектам», как это осмеливаются совершенно необдуманно делать некоторые «эксперты».

В этом плане, как показывает практика, светским властям, отвечающим за меж- и внутриконфессиональную гармонию в обществе, следует ориентироваться не только и не столько на принадлежность мусульманина к тому или иному течению, а на «личные и деловые качества» лидера, который является его духовным наставником. Это кстати касается не только тасаввуфа, но и в целом пестрой палитры большинства исламских течений, в т.ч. и далеко небезобидных.

Тасаввуф становится чрезвычайно востребованным и среди нашей мусульманской элиты, что еще более затрудняет поиск ее представителями приемлемых путей к Всевышнему – тарикатов и конкретных духовных наставников. Высокое положение этих VIPов в социуме и публичность не позволяют афишировать свою принадлежность к конкретному направлению тасаввуфа и связь с его шейхами.

Вместе с тем, несмотря на все вышеперечисленные моменты, процессы, происходящие в Урало-Поволжье, а также развитие интернет-коммуникаций внушают определенный оптимизм.

Прежде всего это деятельность экспертного сообщества по популяризации тасаввуфа через средства массовой коммуникации, а также проведение конференций, круглых столов, научно-практических семинаров, выставок и т.д.

Отрадным обстоятельством является и то, что в Российском Исламском Университете в Казани недавно введено преподавание знаний об этой духовной традиции студентам старших курсов.

Оптимизму способствует и ситуация в многомиллионной Москве, превратившейся в огромный «плавильный котел», где проживает по некоторым данным порядка трети мусульман, среди которых немало практикующих приверженцев тасаввуфа, в том числе и шейхов, о чем свидетельствуют например регулярно проводимые в столичной Татарской (Исторической) Мечети хатмы (радения) накшбандийским, шазилийским и кадирийским тарикатами.

Широкие возможности, которые предоставляет в плане инициации (вступления) и обучения тасаввуфу Интернет, для которого почти не существует никаких границ и преград, также формируют позитивный настрой в отношении динамики развития этой духовной традиции в России и на постсоветском пространстве в целом. Об этом, в частности, я говорил на прошедшей в апреле 2017 года в Казани Всероссийской научно-практической конференции «Вторые чтения имени Ахмадзаки хазрата Сафиуллина» по теме «Традиции тасаввуфа в Волго-Уральском регионе».

Внушает надежду на то, что в недалеком будущем у башкир и татар появится еще больше достойных духовных наставников – шейхов-муршидов различных тарикатов тасаввуфа и прежде всего Накшбандийского, исторически наиболее распространенного в Урало-Поволжье и то, что в июле 2018 года в г. Троицке Челябинской области возобновит свою работу знаменитое медресе «Расулия».

Основанное в 1883 году оно благодаря деятельности Зайнуллы Расулева стало важным центром обучения для мусульман Российской империи и базой для дальнейшего распространения суфийского братства Накшбандия-Халидия.

В этой связи нужно отдать должное подвижническим усилиям потомков Зейнуллы ишана, и прежде всего Нелюфарь Анваровны Расулевой. Правнучка шейха, проживающая в Челябинске, на свои скромные средства издает о нем книги и даже учебные пособия на основе его трудов для будущих шакирдов «Расулийи». По ее словам, она очень глубоко чувствует связь со своим прадедушкой, который, возможно ее и направляет в делах, связанных с возрождением тасаввуфа и медресе, в котором он практиковался.

Если быть откровенным, для меня было очень неожиданным предложение Нелюфарь Расулевой подготовить на основе имеющего отношение к тасаввуфу Сборника моих скромных трудов видео-, аудио- и онлайн курс для будущих шакирдов «Расулийи» для того, чтобы они смогли получить знание об этой духовной традиции, практиковавшейся Зейнуллой ишаном.

Кроме этого правнучка великого шейха, предвидя трудности с постоянным составом преподавателей на этапе становления медресе, выразила пожелание, чтобы я и мои коллеги изыскали возможность для краткосрочных (от нескольких дней до недели) выездов в г. Троицк с циклом лекционных занятий по проблематике Тасаввуфа. Понятно, что это лишь мечты и чаяния родственников великого духовного наставника. Однако, желание прямых потомков шейха Зейнуллы Расулева, которые возможно исходят и от него самого, скидывать со счетов, на мой взгляд, никак не стоит. Это очень хорошо понимают те, кто практикует и знает, что такое Накшбандийский тарикат, где души почивших муршидов могут принимать участие в обучении и воспитании последователей и после своей физической смерти.

Оплотом тасаввуфа в России, на мой взгляд, является сегодня память о великих его наставниках таких как Зайнулла ишан Расулев, который был наиболее значимым последним тарикатским шейхом дореволюционного прошлого. И возрождение уникальной поистине джадидской методики совмещения преподавании традиционных мусульманских наук с обучением тасаввуфу в его знаменитом медресе «Расулия», а также использование при этом возможностей, которые дает интернет, я полагаю, могло бы реально ускорить процесс полноценного возвращения этой великой духовной традиции не только в Урало-Поволжье, но и на все постсоветское пространство.

Автор: Ильдар Фаатович Сафаргалеев — Заведующий отделом исламских исследований Института стран СНГ.